– Мама, а ты была мужчиной?
– Нет, я женщина, я не могу быть мужчиной.
Теоретически на этом диалог можно закончить. Но будет лучше, если мама поймёт, что беспокоит ребенка.

– Сынок, каждый человек рождается мужчиной или женщиной. Папа – мужчина, я – женщина, ты – мальчик, будущий мужчина. И ты всегда будешь мужчиной.
Продолжая разговор, мама помогает ребенку разобраться в беспокоящих его вопросах.

– Мама, а Сережа говорит, что тот, кто носит колготки, – девчонка.
Вот тут становится понятным основной вопрос ребенка.

В три-четыре года мальчики часто хотят носить женские украшения и пользоваться декоративной косметикой. Почему?

Первые годы жизни ребенок преимущественно проводит с мамой. Эмоциональная близость порождает стремление быть похожим на нее. Он еще не достиг возраста отождествления себя с отцом, не понял, что бижутерия – прерогатива скорее женщин. Это произойдет позже.

Ни в коем случае нельзя насмехаться над мальчиком. Ему сложно понять, почему мама может носить красивые камешки на шее, а он нет.

Расскажите ему, что обычно мальчики не носят украшения, но ничего страшного в том, что он наденет бусы, нет, если они ему нравятся.

Если не запрещать мальчику играть с украшениями, то интерес проходит, как правило, очень быстро. Запрещая удовлетворить любопытство, мы закрепляем интерес.

Перенаправьте его внимание: покажите картины, где короли изображены в украшениях, посмотрите на украшения шаманов и боевой «раскрас» индейцев.

Важно объяснить ребенку: оттого, что он немного поносит бусы, он не перестанет быть мальчиком.

Интересы и увлечения зависят не только от пола, но и от индивидуальности ребенка.

При рождении ребенок находится в симбиотической связи с матерью. Младенец еще чувствует, где заканчивается он, а где начинается мама. Поэтому минимум первые недели жизни ребенку комфортнее и безопаснее находиться в контакте с матерью, в том числе спать. Спать вместе с родителями – полезно для ребенка.

Отделение ребенка от матери, разрыв симбиотической связи начинается примерно в три месяца. А это значит, что никакой опасности привыкания к рукам и к родительской кровати в этом возрасте быть не может.

Обычно дети, которые спали с родителями в младенческом возрасте, легко перебираются в собственную постель после трех лет. Они начинают чувствовать ценность собственности, получают радость от того, что у них есть своя кровать или комната.

Ребенок комфортно чувствует себя один, так как отделение происходило постепенно, он не имел травмирующего опыта расставания в раннем возрасте. Напротив, дети, которые с рождения спали только в своей кроватке, с большей вероятностью в дошкольном возрасте будут стремиться спать с родителями.

Существует ли опасность для мальчиков и девочек, если они спят в одной постели с родителями своего или противоположного пола?
До трех-четырех лет – точно нет. До этого возраста пол для ребенка – аморфная категория. Ребенок спит в одной постели с мамой и папой, а не с мужчиной и женщиной.

Итак, если родителям комфортно вместе с ребенком, то совместный сон примерно до трех-четырех лет не может быть вреден ребенку.

В более позднем возрасте это может стать способом манипулировать родителем.

С раннего возраста мальчика подстерегает большое количество разных ограничений: «Ты должен быть сильным», «Нельзя бить девочек», «Мальчику нельзя плакать», «Ты мальчик, поэтому должен заниматься спортом», «Мальчик должен уметь чинить машину, дать сдачи» и т. д.

Сережа (3,5 года) и Маша (4 года) бегали наперегонки, столкнулись и упали. Им очень больно, и они с ревом бегут к мамам. Машина мама сажает дочку на колени, успокаивает, целует. Сереже тоже хочется, чтобы его пожалели, но он слышит твердый голос мамы: «Не реви, ты же мужчина. Мужчины никогда не плачут». Сережа очень хочет быть мужчиной, но еще больше он хочет, чтобы мама им гордилась. Он изо всех сил сжимает губы. В его глазах слезы, но он молчит. Ведь он мужчина! Маша быстро успокаивается и бежит играть с детьми, кажется, она уже забыла об инциденте. А Сережа еще долго сидит на скамейке рядом с мамой и всхлипывает, сдерживая слезы.

Ребенок сдерживает эмоции, не дает им выхода, поэтому не происходит эмоциональной разрядки. Остается эмоциональное напряжение. Во что оно выльется? Может быть, он толкнет другого ребенка, может быть, сломает игрушку или устроит истерику. Эмоции прольются не слезами, а агрессией. В любом случае они выплеснутся.


Мальчикам не меньше, чем девочкам, нужна поддержка родителей в сложных ситуациях.

Родительское управление эмоциями ребенка приводит неумению проявлять эмоции, выражать их и делиться ими. Мальчик может стать эмоционально закрытым. Это создаст сложности при общении в подростковом возрасте, когда общение со сверстниками становится важнейшей составляющих жизни.

Неумение проявить свои эмоции приводит к подростковой жестокости и насилию.

Здесь актуальны слова специалиста в области исследования маскулинности профессора Гарварда Уильяма Поллака: «Если мальчикам не позволяют плакать слезами, некоторые из них будут плакать пулями».

Итак, мальчики плачут. Точнее, если они не плачут, это значит, что их вынудили не плакать. Не подумали об их чувствах, не приняли участия в их бедах.

Что слышат девочки?
«Будь аккуратной, ты же девочка!», «Не бегай, как мальчишка!», «Девочка должна быть вежливой», «Нужно учиться убирать, девочка должна быть хорошей хозяйкой», «Ты же будущая мать!», «Тебе не стыдно, что у тебя грязь в тетрадках, как у мальчишки?»

Однажды солнечным днем я наблюдала в парке картину.

Дети играли, бегали, шумели. Только одна девочка сидела на скамейке рядом с мамой. Она была принцессой: пышное длинное платье, туфли, банты, белые носочки. Девочка с тоской смотрела на других, иногда вскакивала немного поиграть, но ее тут же останавливал оклик мамы: "Вика, испачкаешься! Упадешь!"

И Вика, загрустив еще больше, усаживалась на скамейку. Мне было искренне жаль девочку, которая должна всеми силами беречь платье.

Еще одна история.

Особого внимания заслуживают драки девочек. Мальчиков обычно просто учат решать конфликтные ситуации без драк. А девочкам часто приводят в качестве основного аргумента слова: «Не дерись, ты же девочка». Этот аргумент не выдерживает никакой критики. Можно говорить о том, что драться плохо, плохо причинять друг другу боль, нужно стараться решить конфликт мирным путем.

Ребенок, наблюдая за своим ближайшим окружением, усваивает особенности мужского и женского поведения. Ребенок, идентифицируя себя с родителем своего пола, выбирает для модели поведения, типичные для его пола.

Девочки, подражая маме, учатся готовить, стирать, шить, а мальчики, подражая папе, играют в водителей автомобилей и чинят машинки. Родители поощряют «женские» занятия девочек, например, покупают им кукол, приучают готовить. Точно так же обычно относятся и к мальчикам: «мужские» пристрастия мальчиков (самолеты и т. д.) одобряются. Это очень хорошо, что дети подражают родителям.

Но для гармоничного развития ребенок должен осваивать различные виды деятельности. Совсем не плохо, если мальчик умеет вязать или мыть пол, а девочка увлекается авиамоделированием.

Семилетний Виталик учится кататься на горных лыжах. Каждое воскресенье они с папой ездят на трассу заниматься. Однажды оказалось слишком много желающих покататься, и в пункте проката снаряжения остались только красные шлемы. Виталик отказался брать «девчачий» шлем и отказался от катания. Они с папой уехали домой. Папа злился на сына. Он тоже хотел покататься на лыжах и сердился из-за испорченного дня. Длинная дорога способствовала размышлениям. И папа вспоминал.

Вот они с трехлетним Виталиком в магазине покупают ботинки. Сын тянется к красным, но он останавливает его: разве можно мальчику покупать красные ботинки? Лучше купить синие или серые. Мужчина не должен одеваться, как попугай.

Вот он с Виталиком гуляет на улице. Жарко, и Виталик канючит – ему хочется пить, но до магазина далеко. И он учит сына выдержке: мужчина должен уметь терпеть.

Мужчина должен. Мужчина не должен… Он учил сына, каким должен или не должен быть мужчина, но не учил гибкости.

И сын сейчас показал, что хорошо усвоил уроки отца. Лучше не кататься на лыжах, чем в «девчачьем» шлеме. То есть главное – это видимость того, что ты – мужчина…

Другой мальчик размышляет о себе: «Знаешь, я иногда оставляю свою храбрость, перестаю быть мужчиной и реву, просто реву. От боли там, от обиды».

Мужественность – это не цвет одежды, не только умение терпеть. Гораздо эффективнее для мальчика именно в этот раз было бы проявить гибкость и надеть красный шлем.

«Все равно у меня не получится, не буду и начинать»?
«Сколько ни бейся, все равно без толку»?
«Мне этого никогда не сделать».

Так звучит синдром выученной беспомощности, частого явления у детей и взрослых.

Человек не стремится улучшить ситуацию, в которой он находится, хотя возможности имеет. Пассивность, неуверенность в собственных силах, подавленность, безынициативность. Формирование этих привычек начинается в раннем возрасте.

Когда Римме был год, она пыталась хватать ложку, но мама не давала. Накормить ребенка самой проще: порядок на кухне не страдает.
Когда Римме было полтора, она хотела сама одеваться, мама предпочитала делать все быстро. Если Римма лезла на горку, она слышала: «Ты еще маленькая, свалишься, не лезь туда». Ножницами нельзя было резать, потому что они острые, мыть посуду нельзя во избежание осколков и т. д.
Сейчас Римме семь. Мама собирает ей портфель в школу, потому что Римма «обязательно что-нибудь забудет», учит вместе с ней уроки. Кстати, домашнее задание Римма никогда не записывает. А зачем, мама, забирая из школы, спрашивает учительницу, что задано. Когда мама просит Римму прибрать в комнате или помыть посуду, она слышит ответ: «Лучше ты сделай, я не умею, у тебя лучше получится».

Формированию выученной беспомощности способствовала мама. Дети с раннего возраста инициативны, они хотят все делать сами, хотят трогать разные вещи, хотят ими пользоваться. Задача взрослых - удовлетворять познавательный интерес ребенка. В противном случае инициатива падает. Поощрение же инициативы способствует повышению любознательности, активности и самостоятельности.

Есть два серьезных последствия воспитательных приемов.

Нервная анорексия – расстройство приема пищи, при котором человек (чаще женщина) старается всеми силами снизить свой вес, отказываясь от пищи. Мышечная дисморфия (или дисморфофобия) – психическое расстройство, при котором человек (обычно мужчина) чрезмерно обеспокоен особенностями своего тела.

История
Мама Эли всегда сидела на диетах. Утро она начинала с взвешивания, подсчета калории и замера талии сантиметром. Мама была худенькая, как тростинка, но всегда говорила, что она толстая, а папа переубеждал ее, говоря, что она очень красивая и очень стройная.

Эля всегда хотела быть похожей на маму. Она тоже забиралась на весы, отказывалась от ужина и измеряла талию. Постепенно идея «быть худенькой» стала доминировать в голове у Эли. Она почти перестала есть и сильно похудела. Но казалась себе толстой. Закончилось все госпитализацией и кормлением через зонд…

История
Мама с детства говорила Стасу: «Ты мой защитник, моя опора и защита. На папу у меня мало надежды». И действительно, регулярно выпивающий папа не вызывал доверия. Мальчик чувствовал, что должен защищать маму. Быть сильным стало его целью. Он много занимался в спортивном зале, и мама была довольна. Забеспокоилась она только тогда, когда увидела, что Стас почти не учит уроков, не общается со сверстниками.

Как же поступать? Запрещать спорт? Отнюдь нет. Просто давайте не будем подходить к этому односторонне. Ведь сила мужчины не только в физическом развитии. Почитайте сыну книгу «Мальчик с пальчик», и вы покажете ему, что иногда ум важнее силы.

Подростки очень чувствительны, и любое неосторожно сказанное родителем или другим взрослым слово может ранить их.